– Еще кока-колы? – спрашивал он. – Только скажи, и я каааааак дуну! А может быть, раскрошить на тебя шоколадную конфету? Иосиф, ты уверен, что это бесполезно? Призраки не едят твердую пищу, как ее ни кроши? Понял, не буду зря мусорить. Но тогда можно, к примеру, сварить какао… Нет? Ладно. А может быть хочешь послушать музыку? Ты какую любишь? Заказывай, не стесняйся.
На этом месте призрак Мария наконец прекратила рыдать.
– А Джастина Бибера можно? – робко спросила она.
– Наверняка, – заверил ее Марк. – Правда, я понятия не имею, что это за «Just-in-bi-bi» такое. Но мое невежество делу не помеха, пока в этом доме есть вайфай.
Прихватил с собой кружку глинтвейна и отправился в кабинет качать неведомое «джаст-ин-би-би» из интернета. Хвала поисковым системам, обученным исправлять наши роковые ошибки – по крайней мере, грамматические.
– Такая несчастная малышка, – сказал призрак Иосиф, проскользнувший за ним в кабинет. – Думал, я самый горемычный призрак на этом берегу Нерис, и нет на свете истории печальней моей. А оказалось, есть! Я-то душегуб и злодей, понятно, за что пострадал. А она, невинная душа, просто сдуру…
И разрыдался – громко, с подвываниями, совсем как в первые дни их знакомства. С одной только разницей: сейчас призрак Иосиф плакал не о себе. А о совершенно посторонней мертвой девице.
«Интересные дела», – подумал Марк. Но вслух комментировать, конечно, не стал. Только спросил, дождавшись, пока тот успокоится:
– Так что с ней случилось-то? Я так ничего и не понял.
– Да что там понимать, – проворчал призрак Иосиф. – Запуталась в кавалерах, в школе единиц нахватала, рассорилась со всеми, включая родную мать, и решила умереть, чтобы злые, черствые люди рыдали на похоронах, сожалея о своем поведении. Наглоталась таблеток – всех подряд, какие в доме нашла. Но старалась не переусердствовать, чтобы в последний момент нашли и откачали, я так понимаю. Однако не вышло. То ли аллергия у нее на эти таблетки оказалась, то ли просто сердечко слабее, чем у прочих, да и мать домой только под утро вернулась, чего за ней прежде никогда не водилось. Трагическое стечение обстоятельств – вот как это называется. А девочка наша, как дошло до дела, обнаружила, что хочет жить дальше. Помириться со всеми, пересдать экзамены, пойти на дискотеку в новой кофточке, подцепить там очередного кавалера, лучше прежних. Но от этого вышло только хуже. Воскреснуть не воскресла, а просто промахнулась мимо собственной смерти, как и я грешный. И осталась тут, среди живых людей, которые ее не видят и не слышат. Вторую неделю так живет, не привыкла еще. Да можно ли к такому привыкнуть?
– Господи, какой ужас! – искренне сказал Марк. – Все что угодно лучше такого исхода. Или почти все. Не знаю, не важно. Бедный глупый ребенок. Будь я ангелом смерти, воскресил бы ее на месте, всем служебным инструкциям вопреки. Но я, увы, не он.
– Ей еще повезло, что со мной встретилась, – заметил Иосиф. – В этом городе осталось совсем мало призраков, и я, наверное, единственный из них в своем уме. Ну, более-менее. В последнее время. Я, конечно, плохая компания для юной девицы, но – уж какая есть. По сравнению с обычным одиночеством призрака даже душегуб вроде меня в качестве приятеля – благо.
– Ты-то? Да ты для нее просто счастливый билет. – Значит, можно ей с нами остаться? Ты не против?
– Ай, призраком больше, призраком меньше, – Марк легкомысленно махнул рукой. – Будем считать, что я собираю коллекцию. Конечно пусть остается. Присмотришь за ней?
– Куда я денусь, – вздохнул призрак Иосиф. И, помолчав, вдруг признался: – Все мужчины хотят сыновей, а я, пока был живой, мечтал о дочке. Я бы ее баловал и не обижал, и голос не повысил бы никогда, даже спьяну, точно знаю. Но жена все никак не рожала. Оно, собственно, к лучшему – если принять во внимание, чем закончилась наша супружеская жизнь. Сирот по себе не оставили, и на том спасибо… Я это к тому говорю, чтобы ты был спокоен: конечно я присмотрю за девчонкой. Мне можно доверять.
– Да я и не сомневаюсь. Ладно, раз так, все мои стены в ее распоряжении. Захочет завывать по ночам, скажи, пусть не стесняется, мы с Эсмеральдой спим крепко, а кошки в этом доме ко всему привычные. А теперь пошли поставим ей это дурацкое «би-би». Пусть слушает на здоровье хоть до утра. Все-таки праздник.
Зиму ворона Эсмеральда провела в доме, наслаждаясь недоступным ей прежде комфортом теплого жилья. Птичий облик принимала только во время оттепелей, да и то ненадолго – сделает пару кругов над двором, и домой. Как-то незаметно пристрастилась к шитью, точнее, к переделке надоевших нарядов. Кромсала их на лоскуты, затем сшивала заново нечто совершенно новое: юбку из трех пар штанов, платье из двух блузок, еще одно из футболок и шарфов, пальто из куртки, джинсов и кружевного сарафана, шаль из обрезков всего вышеперечисленного. Марк сперва посмеивался над ее рукоделием, но внимательно рассмотрев результаты трудов, внезапно понял, что в его доме завелся талантливый кутюрье, дерзкий авангардист с безупречным чувством стиля.
Неожиданное раскрытие чужого таланта всегда казалось Марку подлинным чудом, становясь свидетелем подобного события, он трепетал от восторга и благодарности к неведомым высшим силам – что так распрекрасно все устроили, да еще и дали ему на это посмотреть. Вот и сейчас впал в состояние неконтролируемой любви ко всему сущему и закатил вечеринку с шампанским. «За тебя, Эсмеральда! – Что случилось? Ты решил, что у меня день рождения? – Ничего не случилось, но день рождения – это прекрасная идея. Поэтому – за тебя!»
Призраки Иосиф и Мария, обрызганные шипучим вином чуть более щедро, чем следует, вылетели во двор и с гиканьем носились вокруг уличных фонарей, Соус и Катя наблюдали за ними через оконное стекло, распахнув от удивления розовые пасти, а саламандра Соня плясала в камине, да так, что огонь горел еще целых два часа после того, как закончились припасенные на зиму дрова. И наступила весна.
Весной ворона Эсмеральда исчезла на пару недель. Марк не беспокоился. Понимал: истосковалась по птичьей жизни, вот и пустилась во все тяжкие. Но все равно чуть не завопил от радости, увидев блуждающий огонек сигареты в дальнем углу балкона. Выскочил к ней, забыв накинуть пальто. Объяснил:
– Соскучился.
– Я тоже, – сказала Эсмеральда. Но не улыбнулась, а озабоченно нахмурилась. – Слушай, я должна тебе кое-что рассказать. – И поспешно добавила: – Только обещай, что не будешь смеяться!
– Когда это я над тобой смеялся?
– И верно, – согласилась она. – Но сейчас у тебя все шансы. Понимаешь, я влюбилась.
– Не вижу ничего смешного, – сказал Марк. – Дело житейское. К добру ли, к худу ли, но случается почти со всеми. И сразу становится не до шуток.
– Не так мрачно! – внезапно рассмеялась ворона Эсмеральда. – То есть совсем не мрачно. Я очень счастливо влюбилась, не о чем горевать. Хотя проблем, конечно, полно. Но все они – как бы это сказать? – технические.
– А, ну да, – сообразил Марк. – Он же тоже оборотень. Ты говорила, у вас только между своими романы бывают, да?
– Вот именно. Но оборотень – это как раз прекрасно. Гораздо хуже, что он – не ворона. И вообще не птица.
– Ого! А кто же?
– Нннну… – Эсмеральда почему-то замялась. – Он… Он, понимаешь, немножечко волк.
Вот на этом месте Марк все-таки рассмеялся.
– Ну я же просила!
– Я не над тобой смеюсь. А над формулировкой. Как, ну как можно быть «немножечко волком»?! В этом смысле жизнь очень просто устроена: или ты волк, или нет.
– И совсем не просто! Линас – влчак.
– Ктооооо?
– Влчак. Порода такая, помесь волка и немецкой овчарки. Чехи вывели. Линаса оттуда и привезли, еще щенком. Кучу денег заплатили! А потом он вырос и удрал от хозяев. Не из-за меня, не думай. Дело давно было, лет пять, что ли, назад. Просто нормальному оборотню трудно хозяйской собакой быть. Ну вот ты бы смог?
– Не знаю, – растерянно сказал Марк. – Как-то не думал об этом.
– Тогда поверь на слово: невозможно оборотню ужиться с людьми, которые уверены, что он просто славный пес. А открыться им он не решился. Я думаю, правильно сделал. Людям нельзя доверять.
– Но ты же мне доверилась.
– Только потому, что могла в любой момент улететь, – улыбнулась Эсмеральда. – Мы же на балконе разговаривали, как сейчас. А в доме, при закрытых дверях, ни за что бы не решилась. Это же только потом выяснилось, что ты такой хороший. Заранее-то не угадаешь.
– Тоже верно. И как он с тех пор живет, твой приятель? Где?
– В лесу, конечно. Волку там самое место, даже если он – влчак. Линас очень умный и осторожный, людям на глаза не показывается, так что до сих пор обходилось без неприятностей. Но в человека он очень редко превращался. Только летом – холодно же! И совсем ненадолго, для разминки, так сказать. Потому что совершенно непонятно, что человеку голышом в лесу делать. Поговорить все равно не с кем, а все остальное в волчьей шкуре гораздо лучше выходит… Но теперь ему придется учиться быть настоящим человеком. Да поскорее! Потому что пока он зверь, а я птица, ничего у нас не получится. А мы очень хотим, чтобы получилось. Оба.
